Отрывок из книги “Исторический очерк Тамьян – Катайского кантона БАССР”

Чурко Н.Ф.

Исторический очерк Тамьян – Катайского кантона БАССР

Территория самого кантона никакой колонизации, кроме – горнозаводской, не подвергалась. Горнозаводская же колонизация начало свое берет с XVIII века. Во всяком случае колонизационные приемы были обычными: или приобре­тение земель подарками и угощением, да для виду ничтожной суммой денег (напр., приобретение Белорецкими заводами более 200 тыс. дес. по 1 коп. за 10 дес., взятие в вечную кортому (аренду) Авзяно-Петровским заводом 180 тыс. дес. по 1 коп. за 90 дес.); или просто изгнании владельцев и отобрание их земли. Так башкиры Тамьянской и Тангаурской волостей жаловались на атамана Арапова с его казаками, отобравшими у них земли по р. Ику и Сакмаре (1725 г.).

Экспедиция Кириллова, двигавшегося в 1734 г. для основания г. Оренбур­га, проходила по территории кантона с богом и дорогой основала Верхнеяицкую пристань (г. Верхнеуральск). Основание же Оренбурга было причиной об­щего башкирского восстания, в котором участвовал и наш кантон, исключая тептярских и мещеряцких волостей. Карасакал, вождь восставших, звал на вос­стание всех, но все 12 деревень Тептяро-Учалинскои волости так и не присое­динились к нему. Надеясь привлечь их впоследствии, Карасакал не оби­жался отказом и не мстил им. (Причина, изучая тептярский, объясняется тем, что им, как припущенникам, было обещано правительством прикрепление за ними их земель).

Но сами башкиры храбро дрались с казаками, смело шли на драгун и пехоту, и лишь артиллерия рассевала их толпы. Впрочем, они предпочитали воевать по горным ущельям, и лесным трущобам, где были неуязвимы. Сменявшие друг друга начальники края с беспощадный жестокостью старались погасить бунт и, в конце  концов, самый суровый и беспощадный князь Урусов достиг цели. Бунт стал утихать, а на поимку вождя восстания – Карасакала, на­правлены были отряды Павлуцкого, Путятина, Языкова. К горе Ямантау – капи­тана Микулина с драгунами и казаками. Изловить Карасакала не удалось, но мятеж был подавлен, и в 1740 году были совершены знаменитые «экзекуции» над восставшими (главными виновниками).

Горнозаводская колонизация началась при Неплюеве, первом Оренбург­ском губернаторе. И тогда же началось хищение башкирских земель, с чем Неплюев хотя и пробовал бороться, но безуспешно, ибо никто не знал точной меры земель. Несмотря на восстание Батырши и на то, что край вообще был далеко не замирен окончательно, горнозаводская колонизация шла при Неплюеве такими шагами, что Твердышев, Мясников, Шувалов и другие основали к концу управления Неплюева до 28 заводов с 20 тыс. муж. душ крестьян.

…

 Твердышевы и Мясников.

Для Белорецкого горного округа, а, пожалуй, и для всего Южного Урала, виднейшим горнопромышленным культуртрегером являлся Иван Борисович Твердышев, мещанин из Симбирска, мясник, получив­ший в 1743 году от правительствующего Сената те медные рудники, которые завел еще Кириллов в 1735—З6 годах. В 1744 году он получил в подряд первый казенный Воскре­сенский завод в Уфимской провинции с припиской крестьян, получив преиму­щество перед Акинфием Демидовым, благодаря сделанным на 21000 руб. уступкам по доставке провианта в оренбургскую комиссию. Твердышев не стеснялся в приемах и средствах и, где нельзя было обмануть, почти отнимал силой. Так им была отнята земля у отца впоследствии славного Салавата – башкира Юлая Азналина. Эта земля понадобилась Твердышеву под Симский завод, и за столь похвальный поступок он из подданного сословия был возведен в чин коллежского асессора. Совместно со своими братьями Яковом и Петром и земляком Иваном Мясниковым этот предприимчивый культуртрегер основал:

в 1747 году Авзяно-Петровский завод; в 1752 году (по другим источникам – в 1761 году) – Белорецкий, а вне нашего кантона в разное время – Преображенский, Богоявлен­ский, Верхоторский, Архангельский, Юрюзанский, оба Катавские, Симский и Миньярский. Как покупалась земля под эти заводы, уже сказано выше. Бело­рецкий завод, основанный на купленной у башкир Белокатайской волости зем­ле, приобрел свыше 200 тысяч десятин, за 300 рублей ассигнациями.

Твердышевским же приисковым партиям принадлежит честь открытия в 1747 году горы Магнитной. На построенные заводы Твердышев переселил из разных мест до 15 тысяч купленных им крепостных крестьян.

…

Горнозаводская колонизация особенно усилилась с 1750 года, благодаря некоторым льготам и, особенно, разрешению скупать башкирские земли. Тут уже наряду с купцами Твердышевым, Мясниковым, Мосоловым видим графские титулы Сиверса, Шувалова и новоиспеченных дворян – Демидовых и других. После­дующие акты или еще более облегчали (1832 год) или окончательно (1865 год) разрешали свободную продажу башкирских земель, что, конечно, опять содей­ствовало усилению колонизации.

Кроме того, изъятие в 1754 году из ведения губернской администрации и передача в ведение Главного Управления Сибирских и Казанских заводов в Екатеринбурге всех горных заводов привлекло на заводы массу крестьян-раскольников. Так как горное начальство относилось к раскольникам терпимо и не подвергало их разным религиозным притеснениям, чем вообще отлича­лась губернская администрация, то естественно, что раскольники охотно шли на заводы и в результате дали преобладающий контингент заводских крестьян.

Но, конечно, одних их было бы недостаточно, и поэтому выселялись на заводы, как собственные крепостные заводчиков, так и государственные, обраща­емые таким образом в крепостных. Переселяемые старались селиться вместе и частью давали названия слободам, как «Калужовка», «Мыза» в Авзяно-Петровском заводе. («Мыза» – по имени имения, из которого выселялись крестьяне, «Калужовка» “по родной губернии). 1772, 1831 и 1863 годы дали краю ссыль­ных поляков, из которых некоторые обрусели и оставили в населении свои фамилии: Лисовские, Гридневские и прочие       

…

П.И. Шувалов.

Видным горнозаводчиком был также Шувалов. Граф Петр Иванович (1711-1762), генерал-фельдцейхмейстер, был образованный человек, знаток математики и артиллерийского дела, ловкий и распорядительный делец, но без всяких нравственных устоев. Даже в то бесцеремонное время он поражал своей грубостью и лихоимством, умением извлекать личную пользу из всякого общественного дела, за которое он брался, проявляя боль­шие способности в области управления и, особенно, в хозяйственных делах России. Он был крупным промышленником откупщиком и придумывал иногда те или иные меры на пользу промышленности (например, отмену внутренних таможенных пошлин, учреждение заемных банков), имея в виду, прежде всего свою пользу. Им основаны ружейные заводы.

Содействуя со своим братом Александром воцарению Елизаветы Петров­ны, он пользовался ее особой благосклонностью, получил в 1746 году графский титул и сделался виднейшим деятелем Елизаветинской эпохи во внутренних делах России. Выгоды Уральского горного дела были ему вполне ясны, и он использовал свое положение, приобретая многие заводы на Урале. Этому Шувалову в 1757 году вотчинники-башкиры Тангауровской и Тамьянской волостей уступили для Авзянского, Кагинского и Узянского заводов до 90 тысяч десятин земли на 30 лет по 20 рублей ассигнациями в год, с условием по истечении срока отдавать вновь в кортому только ему же, Шувалову и его наследни­кам за ту же цену и на такой же срок. Впоследствии, как мы увидим, часть этих земель стала переходить в собственность заводов, да фактически о воз­врате земель не могло быть и речи. У Шувалова были в нашем округе сле­дующие заводы: Авзяно-Петровский, перешедший к нему в 1754 году, Узян осно­ван в 1758 году, Кага, основана в 1758 году и Зигаза (рудники).

По определению Государственной Берг-Коллегии (главного горного управления) он в этих местах получил право постройки домны и молотовых амбаров и населил их крестьянами из Орловской, Калужской и Тульской губерний.

У Шувалова был «компанейщик» – коллежский асессор Кузьма Матвеев, а у них обоих до 25000 приписных крестьян.

                     

Трудности колонизации.

Эта самая «приписка» к заводам не всегда проходила спокойно. Для того, чтобы фактически, а не на бумаге только, по­лучить рабочих, приписанных за 689 километров к Авзяно-Петровскому заво­ду, П.И. Шувалову в 1755 году понадобился целый драгунский полк, специально присланный из Казани. Крестьяне были жестоко перепороты, и 30 семейств отданы на каторжные работы на те же Шуваловские заводы. Постой драгун­ского полка ознаменовался чуть ли не поголовным изнасилованием и растлением женского населения волостей. Крестьян заставляли отдавать своих дочерей на жертву страстям разнузданных солдат и офицеров; ни замужние женщины, ни девушки, еще не достигшие зрелости, не избавлялись от насилия (Семевский).

Через два года новое восстание и новое усмирение. Но тяжести колонизации дикого края всем этим не исчерпывались. Не говоря уже о том, что исконных землепашцев, оторванных прямо от сохи, посылали на неизвестную им огненную, адскую работу, не вспоминая всех зверств, крепостного горного права, остановимся еще на двух обстоятельствах, имевших в данном случае место. Прежде всего, поселенцы были со всех сторон окружены диким народом, не дававшим им покоя ни днем, ни ночью. Затем собранные из разных местностей России жители являлись сюда с разными обычаями, убеждениями, вслед­ствие чего между ними не было ни общности, ни одинакового взгляда на жизнь.

Во всем крае разбой был обычным занятием, промыслом и чуть ли не развлечением. Особенно башкиры и киргизы с переменным счастьем промыш­ляли одни за счет других. Безопасность отсутствовала, и каждый ежеминутно мог очутиться связанным и подгоняемым нагайкой к какому-нибудь среднеазиатскому рынку. Так же легко было лишиться имущества и жизни. Женщина не была ограждена от поругания, чтобы не подвергнуться ночному нападению соседей-башкир.  Грабежи, убийства, похищения женщин и прочее совершались чуть не ежедневно. Особенно трудно было в страдную пору, как дома, так и в лесу, на покосе: башкиры нападали на крестьян и отнимали у них все, что заслуживало их внимание.

Чтобы избежать подобных нападений и ограблений, население не ходило в одиночку, а работало артелями. Во время ночлегов лошадей держали при телегах на железных цепях, а равно и колеса телег; в балаганах под руками были топоры, косы, ружья и прочее. Спали попеременно. Но, несмотря на все эти предосторожности, драм с убийствами и грабежами было очень много.

С течением времени жизнь становилась более мирной, башкиры стали успокаиваться, казачья линия все крепче смыкалась и надежно охраняла посе­ленцев от киргизских набегов, обыватели вздохнули свободнее от постоянных грабежей и лишений. Но недолго продолжалась такая жизнь.

 

Прочитать книгу полностью можно по ссылке:

https://vk.com/doc223941645_533821332