Отрывок из книги “Зеркало Белорецкого пруда”. Если бы не Белорецк…
Егоров А.В.
Зеркало Белорецкого пруда
Если бы не Белорецк…
О том, как работал и воевал Белорецк в годы Великой Отечественной войны, мной написана книга «Мы мечтали о жизни достойной». В свет она вышла в 2000 году. После ее издания читатели высказывали разные мнения. Один ветеран, несогласный с авторской оценкой некоторых принципиальных моментов нашей истории, даже строчил какие-то заявления в «компетентные органы». Хорошо, на дворе не тридцатые годы.
В основном отзывы тех, кто не только видел войну своими глазами, но и пахал, и в пекле побывал, были раздумчиво-удивленными. Не детектив создан, не бестселлер. Самые ценные высказывания: «Все там правильно написано, все так и было», «Ты написал о войне так, будто сам там был».
Первое принадлежит Полине Федоровне Писаревой. Она девчушкой пришла на СПКЗ, ставшего тогда военным заводом № 706, и была награждена боевым орденом Красной Звезды. Низкий ей поклон за жизнелюбие, терпение, стойкость, за то, что всю жизнь работала на заводе и вырастила двух прекрасных сыновей.
Второе высказывание принадлежит моему отцу. Воевал он в пехоте недолго. Повезло. Подбили в первой же атаке. Не насмерть. Потом был минометчиком, еще дважды ранен. Победу встретил в Австрии. Награжден орденом Славы. Среди медалей самые памятные – «За отвагу» и за «Оборону Сталинграда». И отцу такой же низкий поклон. И тоже за жизнелюбие, оптимизм. За определяющее в нем чувство ответственности.
После того, как написана целая книга, кажется, что еще можно сказать о комбинате и его людях периода 1941-1945 годов? Да были бы силы, время, деньги на издание, хоть снова книгу пиши. Бездонна эта тема.
Не то, что с упреком – люди прекрасно понимают неохватность работы – а с каким-то настойчиво-скромным пожеланием ветераны, не знавшие о работе над первой книгой, просили, если будет такая возможность, использовать новые материалы в последующих изданиях. Не за себя просили. За родных, погибших и живых. За друзей. За одноклассников.
С какой гордостью подростки на экскурсиях в музее комбината берут в руки книги о белоречанах и показывают фамилии своих родственников. Эти эмоции трудно выразить, трудно сформулировать словами, но они есть, и несомненно их воздействие на ребят. Так в сознании рождаются понятия Отечества, корней своих, чувства гордости за родной завод, готовности стоять за Родину.
Ветераны уходят из жизни с неумолимой неизбежностью. Ничего с этим не поделаешь. Одна из тех, перед кем я остался в долгу, – Елизавета Ивановна Тихонова (Сысоева). Многие белоречане знали ее, как чистого, принципиального человека. Она была красива и интеллигентна, всегда рассудительна и справедлива. В годы войны начинала канатчицей, потом работала в комсомоле, в горкоме партии, директором кинотеатра. Обратилась Елизавета Ивановна ко мне после издания книги «Мы мечтали о жизни достойной» и просила, если будет такая возможность, рассказать о ее старшем брате, погибшем во время войны.
В семье Тихоновых переплелось столько типичного, белорецкого, что многие, наверное, скажут: «И у нас так было».
Пусть об этом расскажут документы.
Из выступления Елизаветы Ивановны на одной из многочисленных встреч с молодежью:
«Не одно десятилетие прошло после войны, а боль утраты не утихает. Я тогда потеряла старшего брата Николая. В семье нас было пятеро, отец умер в 1937 году, когда младшему было всего лишь год, а старшему, Николаю, пятнадцать лет. На его плечи легла вся ответственность за всех нас. Он оставил школу, пошел работать, но учебу завершил, сдавал экзамены экстерном в Уфе, вечерней школы тогда в Белорецке не было. Когда началась Великая Отечественная, Коля добровольцем ушел на фронт. Заботу о семье передал мне, сказав на прощанье просто и коротко: «Помоги матери поднять остальных». Тогда я оставила учебу в техникуме и поступила в «пятый» канатный цех завода № 706. В 17 лет
стала мастером, в 18 – старшим мастером. Всего на родном заводе я проработала около двадцати лет. Лозунг «Все для фронта, все для победы» звучал во мне так: «Все для фронта, все для брата сделаю». Мы в семье, как и в других семьях, любили друг друга, но об этом ведь не говорят, это в делах проявляется, в заботах.
Письма от Николая были скупые, мужественные и твердые: «Враг страшен, но мы стоим насмерть», – писал он. «Сестра, – рассказывал он в другом, – я научился даже курить, но это не из-за баловства». И напоминал: «Помни мой наказ. Старайся!» Я помнила и старалась, хотя нередко от перегрузки, от недоедания отекали ноги.
В 1942 году после выполнения особого задания Николая ранило, он лежал в госпитале. Потом его направили в военную школу, после окончания служил в военной контрразведке в Ленинграде. Домой стал писать редко, только тогда, как он выражался, когда имел возможность. И всякая весточка была для нас великой радостью.
В конце 1943 – начале 1944 года письма стали еще реже, но они дышали спокойной уверенностью.
Вдруг в марте пришло извещение на посылку. Ящичек из обычного соснового дерева, а внутри… офицерский аттестат, наручные часы, фотографии. Все понятно без слов, вещи были Колины. «Похоронка» пришла позднее, когда все эти памятные вещи не раз были омыты слезами. В коротком извещении сказано: «Выполняя очередное, очень важное, задание в одном из населенных пунктов Эстонии – погиб…»
Надо было жить, работать, и мы работали. Самоотверженно и самозабвенно. По двенадцать часов, без выходных, голодные и плохо одетые. Огромное, неукротимое желание приблизить Победу сделало нас ответственными и одержимыми, мужественными и стойкими, честными и горячими».
В дополнение к сказанному письмо из подмосковного города Подольска:
«Дорогая Лиза, многоуважаемая Елизавета Ивановна Тихонова-Сысоева, здравствуйте и здравствуйте. Здоровья Вам, вашей семье, родным и близким. Счастья. Очень рад написать через 54 года. Когда я ушел на фронт, меня трепало и кидало. Я все же выжил. И всегда думал про твою семью, маму, сестренку, брата.
Твой брат, кажется, Коля, встретил войну на западе, в Белоруссии – какую весточку от него получили? Может, он жив и вернулся или сгинул в пожарищах войны?
…Лиза, я хочу получить от тебя письмо с ответами на вопросы: когда завод объединился с металлургическим комбинатом, что с авиаканатным цехом, как имя и фамилия моего слесаря – старшего, его не взяли на фронт по зрению, помнишь ли ты механика цеха в 1941-1942 годах, сохранилось ли ФЗО при СПКЗ? А какой мост через пруд на Белой? А где вокзал на Магнитогорск?
А помнишь, трое фэзэушников дрова пилили – двое погибли на фронте, третий жив остался.
…Прости, расчувствовался. Никогда уже так люди не будут работать, как жило, работало и воевало наше поколение.
…На всю жизнь тебе спасибо за помощь и внимание. Прости, может, когда тебя невзначай чем обидел. Ты первая привела меня в театр, где я увидел Ленина, увидел артиста Андреева. За все, все тебе спасибо. Твой цеховой слесарь Петр Семинихин».
К письму приложена ксерокопия газетной статьи, в которой Петр рассказывает о том, как семерых подростков из села Антинган на юге Башкирии мобилизовали в белорецкую школу ФЗО и о роли белорецкого периода в его жизни:
«Городок мне понравился. На берегу Белой заводы, а по склонам окружающих их гор дома, школы, улицы. Вокруг чудесные леса, в долинах сочные травы. Зачислили нас в школу ФЗО № 6, что была при сталепроволочном заводе. Проучились мы полгода, а 1 января 1942 года были уже на самостоятельной работе. Кто-то из выпускников оказался волочильщиком, кто-то – слесарем, токарем в разных цехах.
Мне выпало ремонтировать сигарные машины для свивки авиационных канатов. Работали тогда по 12 часов, а мы, слесари-ремонтники, случалось, по двое-четверо суток не
уходили из цеха. Мы знали: без наших авиаканатов в воздух не поднимется ни один самолет, поэтому и не считались со временем, ремонтируя оборудование.
… Военкомат направил меня на учебу во Второе Ленинградское дважды Краснознаменное артиллерийское училище, которое располагалось в здании металлургического техникума. На первом же занятии нам сказали, что мы должны учиться, а затем воевать так же, как наш земляк – летчик, Герой Советского Союза Владимир Иванович Артамонов. И началась наша армейская жизнь. Курсанты ездили в Тирлян, на Катайку и Шушпу заготавливать дрова на зиму. Совершали марш-броски до Сосновки, Азнагулово, Кутуйки. Больше всего доставалось Ломовке: то мы ее «брали» штурмом, то возводили вокруг села круговую оборону, опорный пункт, то рыли огневые позиции для гаубиц, занимались возле нее тактикой и топографией.
И так уж получилось, что в Белорецке пришлось мне заложить свой жизненный фундамент: тут я стал и слесарем, и шофером, и лейтенантом-артиллеристом. Через всю жизнь пронес я любовь к этому городу, к его чудесным людям, чистым душой и сердцем.
Получил недавно весточку от однокурсника Василия Александровича Зарубина из Белорецка. Он пишет: «Говорят, в Москве на Поклонной горе есть зал Героев Советского Союза, съезди, поищи наших земляков». В том музее Великой Отечественной войны и до того я был не раз, а тут ехал с определенной целью. Издалека увидел вонзающийся в небо трехгранный штык высотой 142 метра – главный монумент комплекса. На его гранях названия городов-героев. У главного входа – 122-х и 152-х миллиметровые орудия, те самые, что когда-то изучали мы в Белорецке.
Вводный зал музея украшает величественная мраморная лестница, в конце которой размещены Щит и Меч Победы. Это великолепная работа мастеров высочайшего класса из города Златоуста, соседей белоречан.
Мемориальная часть музея – Зал Славы. Здесь, в святом для каждого россиянина месте, на мраморных плитах высечены имена и фамилии 11730 Героев Советского Союза. Здесь же Меч Победы, выполненный тульскими оружейниками.
Потрясает Зал Славы. Это сооружение высотой 25 и диаметром 50 метров, в центре которого скульптура «Солдат Победы» высотой 10 метров. На груди воина лишь одна награда – орден Славы. Под куполом зала барельефы городов-героев. Выше – Венок Славы. Свод купола венчает орден Победы. Имена Героев отлиты золотом на мраморных плитах по алфавиту, плиты расположены по ходу солнца. Фамилия «Алексеев» повторяется 28 раз. А вот и Алексеев Павел Федорович – имя, которое я ищу. Среди шести Губиных нахожу Евгения Ивановича.
В компьютерном зале прошу найти мне имена других земляков. На экране – биографические сведения о них, прославивших своими подвигами малую родину и Отчизну.
Покупаю красные гвоздики и возвращаюсь к мраморным плитам. У основания плит с именами Алексеева и Губина кладу цветы. Рядом стоит венок, вокруг которого группа ветеранов молча склонила головы. Еще один Герой ушел из жизни.
Ко мне подходит экскурсовод, интересуется, чьи имена я нашел – родственников или однополчан. Объясняю, что возложил цветы в память героев-земляков.
Меня охватывает необыкновенное чувство, связанное как с радостью, пусть и заочной, встречи с белоречанами, прославившими свой город, так и щемящее чувство горечи от невозможности личной встречи с ними».
На ксерокопии приписка рукой Петра Семинихина: «Многоуважаемой Лизе Тихоновой – Елизавете Ивановне Сысоевой, человеку с большой душой и горячим сердцем, удивительно внимательной к людям, отдавшей молодость и здоровье великой Победе 1945 года. Я целую твои руки, работавшие за десятерых…»
Вот еще несколько штрихов военной поры.
В доменном цехе угленагребщицей работала Анастасия Ивановна Устинова. Носила лапти или деревянные колодки, получала Почетные грамоты, медали. Муж ушел на фронт,
погиб. Настя осталась с двумя детьми и свекровкой. Продолжала истово трудиться, фотография ее не сходила с Доски почета. Избирали Анастасию Ивановну дважды депутатом местного Совета. Премировали бюстом Ленина. Инструмент оставался прежним – вилы пятирожковые.
Много лет после войны работал в мартеновском цехе канавщиком Явдат Асфандиярович Субхангулов. Воевал с марта 1942 года. Редкая воинская судьба – был в составе Днепровской военной флотилии на бронекатере. Дошел до Эльбы.
В сталепроволочном цехе № 4 работал Сергей Иванович Антипин. На войне боевое крещение принял под Москвой, ранен. Потом полковая разведка, хождения за «языками». В марте 1943 года во время очередного поиска ранен так, что в госпитале выхаживали восемь месяцев. Участвовал в боях под Ленинградом.
О буднях военных лет рассказывает Татьяна Николаевна Пьянзина-Паханова: «В октябре меня мобилизовали в школу ФЗО на СПКЗ. Была ученицей волочильщика у мастера Хасана. Он работал на пятикратных «Кратос», обслуживал три машины. Мой мастер был умным и умелым человеком. Прошло две-три недели, прихожу в цех и слышу от Хасана, что ему и его друзьям дали повестки на фронт. Ну, что делать? Я и мои подружки приступили к самостоятельной работе. Сначала, конечно, дело не клеилось. Опытный мастер Михаил Савельевич Дроздов и постарше люди помогали во всем. Я очень быстро поняла работу и стала добросовестно выполнять даже военные заказы. Назначили меня бригадиром комсомольско-молодежной бригады. Среди нас были и молодые мамы – мужья на фронте. Они очень переживали, что дети одни дома, как бы не угорели, не сгорели. Девчонки работали по 15-20 ночей подряд, чтобы освободить молодых мам от ночных смен. Все песни за ночь перепоешь. Не унывали. В бригаде работали Надя Бушуева, Тоня Лукьянова, Марьям Халфина, Марьям Шаймарданова. Людей не хватало, станки простаивали, поэтому я присмотрелась и стала обслуживать три станка, потом шесть. Жили мы в общежитии, во Дворце СПКЗ. Где сейчас музей, стояли трехъярусные кровати. Утром в графинах лед. На сутки 700 граммов черного суррогата, он нам слаще меда казался. В столовой суп из крапивы, две-три картошечки, 5 граммов масла. Ничего. Успевали и на танцы, и на спектакли».
На Толменева Андрея Даниловича приходила похоронка, когда в пекле на Зееловских высотах под Берлином был ранен и попал в другой полк. Воевал и на самоходке, и командиром танка Т-34. Расписался на стене рейхстага.
Трогательна и возвышенна история Геннадия Фомина и Ирины Видецких, всю войну воевавших вместе. Поженились сразу после Победы.
Выпускница школы № 15 Галя Сибирина-Пономаренко в мае 1942 года убыла на фронт. К этому времени старший брат Геннадий погиб в Бресте, средний Вениамин пропал без вести, младший Леонид погиб в Великих Луках, отец умер на работе. Воевала в составе истребительного корпуса РГК. Ее военная география: Кавказ, Белоруссия, Украина, Прибалтика, Крым, Польша, Берлин.
Белоречанин Авинир Алексеевич Дмитриев, ставший доктором технических наук, профессором, заслуженным деятелем науки и техники РФ, работавший в области бронетанковой техники, вспоминал: «Наиболее памятен для меня был первый бой, так как именно он перевернул все мои наивные представления о войне. Именно после этого боя из моего сознания были вытравлены все романтические начала, связанные с боевыми действиями. Об этом бое можно написать целую повесть, и он, может быть, заслуживает это.
Нашему взводу было приказано выбить немцев из посадки. В этом коротком и малозначащем для войны наступлении взвод потерял весь свой состав: из всего стрелкового взвода один, насколько я видел, был ранен, и двое остались в живых, в том числе и я. Но то, что остальные погибли, я знаю точно. В этих же боях, через несколько дней, был ранен и я, но уже в составе одного из сборных подразделений полка».
И совсем неожиданный отклик, в котором переплелись те же две стороны войны: фронтовая и тыловая.
«В нашем городе проживает человек, о котором я немало наслышан, однако лично с ним незнаком. Он – участник Великой Отечественной войны, четырежды ранен, служил в стрелковых частях, то есть воевал в пехоте. После войны работал на БМК шофером. Ныне пенсионер, инвалид войны, ветеран труда, много лет возглавлял Совет пенсионеров СПКП. Зовут его Василий Павлович, фамилия – Осокин.
Я внимательно воспринимал о нем всю информацию, после того, как прочитал книгу А.В.Егорова «Мы мечтали о жизни достойной», изданную в Уфе в 2000 году. Не единожды брался за прочтение тех страниц, где описана военная судьба Осокина. Она весьма необычна, неординарна, я бы сказал, удивительна.
В самом деле, четыре года исключительно в пехоте, активнейшее, непосредственное участие во многих боях, к четырем ранениям еще и обморожение с непременным возвращением в пехотные части. И всего два ордена, несколько медалей. Мало!!!
Уверенно могу сказать: его военная судьба в плане общих представлений о войне – уникальна. Определенно следует сделать вывод о неизмеримо большем вкладе солдата Осокина в дело нашей общей победы по сравнению с другими.
Он – участник Сталинградской эпопеи от боев в цехах тракторного завода до окончательной ликвидации окруженной группировки. Одно это чего стоит.
Курская битва, Ясско-Кишиневская операция – Осокин в передовых порядках. В пехоте. В самом пекле. И – живой! Это ли не чудо? Это ли не легенда!?! Он участник уникальной операции по уничтожению нескольких десятков вражеских самолетов на аэродроме в Кечкемете.
Я тоже участник войны, воевал в пехоте, но таких ранений и возвращений в строй наблюдать не приходилось. По статистике солдат в пехоте во время боев живет часами, редко – днями. Месяцами – редчайший случай, а здесь – годы.
Труженик войны, солдат Осокин о наградах не думал, быть бы живу после такой круговерти, но слух среди его сослуживцев был, что за успешное форсирование Тисы в 1944 году он представлялся к званию Героя Советского Союза. Звания не получил, дали орден. Тем не менее, по совокупности совершенного, по уникальности военной судьбы пехотинец Осокин заслужил самой высокой награды, он достоин звания Героя России, несмотря на давность события».
Примерно с таким текстом Федор Степанович Пиндюрин, бывший слесарь завода № 706, бывший пехотинец, потом инженер, лауреат Демидовской премии, мастер спорта СССР, ныне пенсионер, инвалид войны обратился с ходатайством в разные инстанции. Помогай ему Бог в этом святом деле.
Приведу еще один отзыв на книгу о белоречанах в годы Великой Отечественной войны. Высказал его тоже фронтовик – Игорь Павлович Максимов. Он сказал так: «Ценность книги «Мы мечтали о жизни достойной» будет расти с годами».
Понимать это можно по-разному. Я смотрю на учителя Игоря Павловича с робостью ученика, понимающего меру литературного таланта, отпущенного ему, поэтому уточнять, что он имел в виду, не стал. Для себя сделал вывод, что описал события по-другому, не так, как видит то время один из очевидцев Максимов, но как источник сведений о людях, событиях периода войны, книга полезна.
Что ж, большего и желать не стоит.
Свое продолжение получила и тема о белорецком парнишке, ставшим в 18 лет боевым офицером-артиллеристом – Сергее Александровиче Тяжельникове. Напомню, что часть его фронтового дневника опубликована в книге и там же приведены выдержки из послевоенной переписки трех однополчан: Сергея Тяжельникова, Гайка Гукасяна и Михаила Беленко. Уникальная переписка жива вместе с ее корреспондентами. Вот два последних письма.
Письмо из Армении. 15.01.01 г.
«Дорогой фронтовой друг Сергей, получил твое письмо, нет меры моей радости. Очень рад, что жив и здоров, и живете всей семьей хорошо.
Я также жив и здоров, и живем хорошо. Получаю пенсию 20 тысяч драм, да жена моя Феня – 5тысяч. Даже помогаем нуждающимся нашим соседям. Старший сын Эдик, жена которого полячка, пока находится в Польше. Он мне помогает. Другой сын Армен живет с семьей в Москве. Дочки замужем, живут в нашем городе, часто встречаемся. Мои внуки очень добрые и очень любят нас.
Я живу в собственном доме, двухэтажном и четырехкомнатном. Педагогом работал с 1930 года до 1976-го… И когда иду по улицам города, встречают меня мои воспитанники, радуются, что я жив и здоров. Их дети, внуки – все меня уважают. Мне присвоили звание Почетного гражданина города Фридек-Мистек (Чехословакия) и города Струмен (Польша).
Крепко обнимаю и целую всех вас, ваших детей и внуков. Желаю вам всего наилучшего. Здоровья, счастливой жизни и мира, чтобы войны больше не было, и наши дети и внуки не видели войны.
С уважением Гайк Гукасян». Письмо из Украины. 01.02.03 г.
Добрый день, дорогой, незабываемый фронтовой друг Сергей Александрович. Сердечно поздравляем вас с Наташей с Новым годом. Желаем вам, вашим детям и
внукам самого хорошего и самого приятного в новом году и на всю жизнь.
Очень и очень благодарен за поздравления и очень благодарен за фотоальбом города Белорецка и Белорецкого района. И еще благодарен за присланную тобой книгу «Мы мечтали о жизни достойной». Да мечтали, надеялись на хорошую жизнь, которую добывали на фронте и на «гражданке». Молодец ваш писатель Егоров, что сумел написать книгу о реальной нашей жизни.
Живу в двухквартирном домике, обсажен он фруктовыми деревьями. Провел в квартиру газ, рядом с домом водяной кран. Пенсии для нашей с бабушкой жизни хватает. Внуки далеко, в Киеве, но не забывают. Приезжают весной огород сажать, в августе убирать, складывают в подвал на зиму овощи. Дочь и зять тоже в Киеве. Все подрабатывают, чтобы было чем оплатить коммунальные услуги. Кое-что и мы с бабушкой подбрасываем. Внук Сергей 4 августа 2002 года женился, но квартиры нет, живут с ее родителями. Меньший внук Саша ходит в десятый класс и на занятия музыкой.
Здоровье у бабушки Екатерины, слава Богу, еще в норме. А я страдаю ногами, еле хожу и то не всегда. Ведь в молодости им, ногам, досталось. В войну замерзали в окопах, на снегу. После войны приходилось ночевать возле комбайнов, сеялок, на фермах, на строительстве. А сейчас лежу на диване и ругаю сам себя, что не смог побывать у фронтовых друзей-товарищей, съездить на те места, где участвовал в боях. Это же близко к нам – Дергачи, Богдухов Харьковской области, Гадяч Полтавской области и другие пункты. Очень об этом жалею, ибо старость и пройденный нами путь берут свое.
Я, дорогой Сергей Александрович, также задержался с ответом. Днем и ночью читал присланную тобой книгу. Очень и очень интересная, открытая, прямая и главное – справедливая. Вспомнил свое. До мая 1942 года мы, украинцы, учились в артучилище г.Томска, но половину времени не учились, а помогали эвакуированным разгружать и устанавливать в городе станки заводов. Насмотрелись на страдания людей. Больше месяца привозили им на железнодорожную станцию свой курсантский завтрак. И эти эвакуированные люди были нам очень благодарны.
Сергей Александрович, может быть, книгу надо вернуть, но я не возвращаю, думаю над ней, а некоторые места перечитываю несколько раз.
Пока все. До свидания.
Твой фронтовой друг Михаил Беленко».
И в заключение военной темы такая мысль. Метизы – необходимая деталь любой машины, любого механизма. Если времена Твердышевых-Пашковых можно определить как «лошадиную» цивилизацию, ибо без этого живого «механизма» невозможно было бы само существование тогдашнего хозяйства, то со времен Вогау началась «метизная» цивилизация. Без деталей, изготавливаемых из проволоки, невозможно действие станков, тракторов, танков, самолетов, ни одного металлического механизма.
В начале войны сложилась уникальная ситуация: в нашей стране, на которую обрушилась вышколенная, отлаженная военная машина чудовищной силы, остался единственный метизный завод. Другие – Московский «Серп и молот», ленинградский «Красный гвоздильщик», Одесский сталепроволочный, Харьковский канатный – и станки строящегося Харцызского завода эвакуировались на Урал. Кроме Белорецка никто не поставлял метизы на танковые, авиационные, артиллерийские, оружейные заводы. Какое-то время можно было продержаться на складских запасах. Если они были. В перспективе могли что-то получать от союзников. Это все полумеры. В 1941-1942 годах спасительницей положения стала единственная на тот момент связка двух заводов: БМЗ и БСПКЗ. Первый снабжал заготовками сталепроволочников, те, в свою очередь, снабжали проволокой и канатами все заводы, имеющие отношение к производству вооружения, боеприпасов, обмундирования.
Не будь Белорецка, разместили бы станки где-нибудь в другом месте, но исторически сложилось так, что именно Белорецкие заводы стали одним из важнейших, ключевых звеньев всей системы военно-промышленного комплекса времен Великой Отечественной войны. Значение работы завода № 706 не меньшее, чем, например, Челябинского танкограда или Свердловского Уралмаша. Просто никому в годы войны не пришло в голову равнять проволоку с танками или самолетами, а завод, безусловно, заслуживал тогда самой высокой правительственной награды.
Было бы логично, коль мы по-прежнему широко отмечаем юбилеи Победы, восстановить справедливость и сказать не просто о скромном вкладе белоречан в разгром фашизма, а об огромной роли уникальных белорецких метизов, подкрепив сказанное соответствующей наградой.
Полностью книгу можно прочитать по ссылке в разделе «Краеведческая литература»:
Поделиться: